16.02.2011 — Главный специалист ЦНИИОИЗ Наталья Куракова дала интервью газете «Известия»

В этом году началась масштабная модернизация российской науки. Первым ее этапом станет аудит научного потенциала всех государственных НИИ и вузов. Кто и как будет оценивать ученых и институты, обозревателю Татьяне Батенёвой рассказала директор центра венчурного предпринимательства Международной высшей школы бизнеса "МИРБИС", главный специалист Центрального НИИ организации и информатизации здравоохранения доктор биологических наук Наталия Куракова.

известия: Наряду с привычными статистическими и финансовыми критериями оценки научных учреждений введены и новые - публикационная активность ученых, индексы цитирования и успешная коммерциализация научных открытий. Они давно признаны во всем мире как надежные измерители качества науки. Значит, скоро мы узнаем всю правду о наших ученых?

наталия куракова: То, что введены ясные, четкие и не подлежащие телефонной корректировке параметры, не может не радовать. Они замеряются хорошо отработанными наукометрическими методами и дают четкую картину востребованности научного знания и его качества. К примеру, Национальный фонд науки США ведет мировые рейтинги цитирования научных статей. На их основе составляют списки потенциальных лауреатов Нобелевской премии - ошибок практически нет.

и: Правда, каждый год в адрес Нобелевского комитета раздается критика, что большинство лауреатов - американцы.

куракова: Но и две трети ведущих научных журналов мира - американские. Как и Институт научной информации, который определяет индексы цитирования и ведет мировые базы данных научных публикаций. Между прочим, в 60-х годах прошлого века он создавался по модели нашего ВИНИТИ (Всероссийский - ранее Всесоюзный - институт научной и технической информации. - "Известия"). Его учредитель Юджин Гарфилд приезжал к нам, чтобы познакомиться с тем, как там осуществляют индексирование, структурирование публикационного потока. И тот факт, что Россия упустила это первенство и утратила позиции лидера, - наша большая печаль. Теперь в этой области лидируют США. Система, на которую молится весь мир, как на арбитра качества научного знания, теперь принадлежит им, как и ее электронная версия - Web of Science. У нас эта работа только начинается.

и: Вы имеете в виду создание такого измерителя, как РИНЦ - Российский индекс научного цитирования?

куракова: Не только. В Троицке на средства РФФИ известный российский астрофизик Борис Штерн осуществил проект "Кто есть кто в российской науке". Им был создан список ведущих ученых, сейчас он трансформировался в "Корпус русских экспертов". И "РосНАНО", к примеру, уже не мучается, если нужна экспертная оценка: там знают, куда и к кому можно обратиться.

и: В прошлом году издаваемый вами журнал "Врач и информационные технологии" получил первый импакт-фактор (комплексный показатель уровня издания выражается соотношением количества цитированных статей ко всем опубликованным в нем за два предыдущих года. - "Известия") среди всех медицинских журналов России.

куракова: Да, и это было довольно неожиданно.

и: Почему же другие журналы этого не добиваются, а число наших ученых, имеющих высокий индекс мирового цитирования, незначительно по сравнению с другими странами?

куракова: Требовать от наших ученых, чтобы они имели высокий индекс мирового цитирования, довольно нечестно. Многие наши научные журналы имеют тираж от 500 до 800 экземпляров, они не представлены в электронной Российской государственной библиотеке. Их не видят поисковые системы, а значит, не видят и коллеги-ученые. Найти можно не более 10% работ, которые написаны за последние 10 лет.

и: Почему?

куракова: Потому что нужно потрудиться, написать аннотацию на двух языках, выбрать ключевые слова - а для издателя это дополнительные расходы и лишняя головная боль. Многие издатели безответственно относятся к судьбе публикаций своих авторов, и они просто растворяются в пространстве. Но задачи визуализировать для мирового сообщества то, что наработано учеными в России, никто прежде и не ставил. А это абсолютно решаемая задача и решение имеет простое.

и: В чем вы его видите?

куракова: Наши статьи должны увидеть системы поиска научных публикаций. Пусть не Web of Science - в их отборе, бесспорно, есть элемент геополитики. Более демократичным представляется приложение Google - Publish or parish. Все системы поиска коммерчески значимых знаний, которые есть в мире, видят публикации в нем. Оно может стать уникальным механизмом вовлечения российского научного знания в глобальный процесс его переработки и коммерциализации. Но для этого нужно, чтобы вашу публикацию увидели.

и: А разве авторы не заинтересованы в том, чтобы выложить свою статью, снабженную поисковым аппаратом, в интернет?

куракова: Авторы не задумывались над этим. Потому что перед ними долгие годы ставилась формальная задача - количество публикаций. И о том, что никто, кроме уборщицы, которая раз в год протирает пыль на книжных полках, их не видит, не заботились. И по большому счету это не их вина.

и: Но проверки Росфиннадзора показали, что наши научные отчеты и по содержанию нередко не имеют никакой ценности: встречается откровенный плагиат, до половины текста составляют цитаты и выдержки из законодательства...

куракова: Так это связанные вещи. Когда публикация пишется ради списка или для выборов в академию, никто не проверяет ни ее качество, ни цитируемость, ни доступность профессиональному сообществу. Вот тогда это может быть компиляцией, тогда их позволительно писать "литрабам" - все мы знаем прайс-листы на диссертации. Средний библиографический список научной статьи в США и Европе - 30 работ. Значит, автор понимает, что он пришел не на дикую поляну, что до него на ней коллеги уже поработали, и ищет что-то новое. У нас список не превышает 14, и то я не очень верю в эту цифру. Но как только станет ясно, что написанное тобой увидят тысячи коллег, мы искореним плагиат и поднимем качество работ.

и: А предмет статьи непременно должен быть коммерчески интересен?

куракова: Мир уже нагенерировал такое количество полезного знания, что в этих завалах теряется "золотой песок", и они не осваиваются в полной мере. Поэтому крупнейшие промкорпорации сокращают свои R&D подразделения (research and development - научно-исследовательские и опытно-конструкторские, НИОКР. - "Известия"). Они поняли, что ничего нового создавать уже не надо. Надо с помощью семантических систем экстракции знания находить тех, кто это уже сделал или умеет делать.

и: Вторым важным критерием оценки научных коллективов будет успешная коммерциализация научных разработок. Что под этим понимается - получение патентов?

куракова: Меня чрезвычайно пугают призывы к отчетности количеством патентов. На что могут получить их, скажем, медицинские НИИ? Они разрабатывают новые способы диагностики и лечения. Мы - четвертая страна в мире, которая их патентует. Кроме нас лишь Австралия, США и Япония. И то Япония уже ввела массу ограничений на такое патентование, а в США хотят прекратить его. Прочие страны давно отказались от него по этическим соображениям. Ведь патентное право - это право запрета. Получать патент на способ лечения, который нужен тысячам людей, - это не просто бессмысленно и дорого, это преступление. Например, вы придумали новый способ остановки кровотечения и получили патент на него. Это значит - запретить коллеге в соседней операционной использовать его и спасти чью-то жизнь? В принципе, патент - не главное в коммерциализации научного знания. Это последний этап.

и: А с чего же тогда надо начинать эту деятельность?

куракова: Я читаю лекции по инновационному предпринимательству в научных институтах и вузах и сталкиваюсь с дремучим невежеством во всем, что касается коммерциализации. Ни разу не получила правильного ответа на вопрос о том, кому принадлежат результаты научной деятельности, как нужно оформить ноу-хау, как создать малое инновационное предприятие, что такое нематериальные активы, кому и при каких условиях можно продать патент или лицензию... В академическом сообществе нет базовых знаний. Прежде чем требовать от ученых коммерциализации, им нужно рассказать, что это такое и как это делается.

и: Но почему этим должен заниматься ученый? Во всем мире существуют специализированные фирмы, фонды, консультанты.

куракова: Абсолютно согласна с вами. Если к нам в центр приходит автор со своей разработкой и говорит, что у него нет менеджера и инвестора, мы не рассматриваем его заявку. Ученый - это определенный психотип, у него своя картина мира, своя система ценностей, он уникален, деньги для него, как правило, не являются движущим мотивом. Эту систему нельзя ломать, он не может и не должен сам заниматься коммерциализацией.

и: Но у нас не хватает грамотных инновационных менеджеров, которые помогли бы ученым довести идею до продукта.

куракова: Их готовят несколько ведущих вузов страны, и они нарасхват в госкорпорациях, в бизнесе. Но в науке им не могут предложить стоящей зарплаты. Хотя средств на инновационную сферу отпущено очень много. Только в 2009 году ее консолидированный бюджет составил 1 трлн 200 млрд рублей! Для сравнения - на всю гражданскую науку было выделено 127 млрд рублей. Создано более 150 венчурных фондов - явно больше, чем разработок, которые они могут коммерциализовать. Неслучайно Российская венчурная компания даже создала зарубежный фонд, чтобы искать зарубежные разработки. А вот малых инновационных предприятий при НИИ и вузах создано всего 600.

и: А так ли необходимо создавать больше? Не получится, что институты обрастут гроздьями "свечных заводиков", которые будут кормить своих владельцев - и все?

куракова: Мнение о том, что наука нужна лишь для познания мира, а не для создания "свечных заводиков", - в корне неверное. Мы знаем примеры Массачусетского технологического института и Стэнфордского университета, малые фирмы которых имеют совокупный бюджет, сопоставимый с бюджетом РФ. Они реально вовлекают результаты интеллектуальной деятельности в область практического применения и промышленного освоения. Наука действительно должна зарабатывать. Тот факт, что на входе наша наука имеет 127 млрд рублей в год, а на выходе - несколько тысяч рублей за продаваемые лицензии, недопустим.

и: Ну, хорошо, аудит по новым критериям позволит разделить НИИ и вузы на сильные, стабильные и слабые. Что дальше?

куракова: С одной стороны, эти критерии абсолютно правильные: если ты получаешь бюджетные деньги, будь добр преумножать профессиональные знания. Но надо мотивировать ученых. Например, в СПбГУ введено премирование за хорошую публикацию в авторитетном зарубежном журнале. С другой стороны, так жестко требовать от ученого высокого индекса цитирования и публикаций в ведущих журналах несправедливо ввиду слабой выполнимости этих условий. Мне кажется, сегодня у институтов просят невыполнимого.

и: Каких три шага, по-вашему, нужно сделать, чтобы выйти из этого тупика?

куракова: Во-первых, ученым нужно объяснить основные принципы коммерциализации научных результатов, причем обучить нужно всех, от директоров и ректоров до младших научных сотрудников. Нужно сформировать культуру коммерциализации. Мы же учим студентов, как пишется научная статья - точно так же надо учить и основам инновационного бизнеса. Включить этот предмет в учебные программы вузов. Во-вторых, инициировать предпринимательство в академической среде. И в-третьих, в институты должны прийти инновационные менеджеры. У нас создано немыслимое количество институтов инновационного предпринимательства: венчурные и посевные фонды, сети национальных бизнес-ангелов и венчурных партнеров... А сам творец инновационной идеи остается невовлеченным, но уже обложен жесткими критериями оценки результатов.

и: Так, может, ученые у нас перестали генерировать новые идеи?

куракова: К счастью, мы в этом неистощимы. Это очень сильная сторона нашего национального характера, нашей культуры. Но кто является основным потребителем инноваций в мире? Промышленность. Инновации рождаются не в головах ученых, а в отделах маркетинга промкорпораций. Чтобы сохранять свою долю на рынке, они ежегодно должны обновлять линейку продукции. Сами по себе инновации никому не нужны - это дорого и хлопотно. Но существуют законы конкуренции. Наука - это девственница, которая никогда ничего не родит, если не оплодотворить ее запросом от промышленных компаний. И если бы наши ученые правильно публиковались, бизнесмены нашли бы в их статьях безумное количество интереснейших инновационных идей.

и: Тем не менее первые отборы сильных и слабых пройдут уже в конце этого года. А кто будет аудировать и определять, кого оставить в живых, а кого "отправить в расход"?

куракова: В восьми отраслевых министерствах уже созданы специальные комиссии. Будем надеяться, что в них войдут самые авторитетные и компетентные специалисты и аудит не превратится в избиение младенцев.

Татьяна Батенёва, Известия

• Обзор научно-исследовательских разработок института за период с 1999 по 2009 годы
• Общая информация о ЦНИИОИЗ
• Научная деятельность ЦНИИОИЗ